3. СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИДЕИ ВРЕМЕНИ
Гипотеза Гюйо, гласящая, что первоначальный источ-
ник человеческой идеи времени лежал в накоплении ощу-
щений, которое образовывало внутреннюю перспективу,
направленную в будущее, подкрепляется современным
мнением антропологов, что огромное развитие лобных
долей мозга Homo sapiens может быть тесно связано с
его растущей способностью приспособления к будущим
событиям, ибо, хотя неандерталец мог обнаружить некото-
рый элементарный интерес к будущему, так как неандер-
тальцы, по-видимому, хоронили умерших, возникновение
современного человека было связано с резко возросшей
тенденцией смотреть вперед2. Принципиальное доказа-
1 Это согласуется с общим характером поздней стадии эволю-
ционного прогресса, ибо в то время как даже высшие беспозвоноч-
ные (насекомые) полагаются главным образом на унаследованные
схемы, существует растущая тенденция, когда мы идем по эволюци-
онной шкале до высших позвоночных, зависеть от схем, приобре-
тенных из индивидуального опыта, то есть скорее от онтогенетиче-
ского, чем от филогенетического, ≪научения≫. Действительно, непре-
взойденная мощь и гибкость человеческого мозга обусловлена тем
фактом, что он наподобие электрической сети со всеми переключа-
телями вначале открыт. К тому же можно наблюдать, что расту-
щая с эволюционным прогрессом потребность объединить индиви-
дуальный опыт в умственную (mental) структуру отражается в
общей тенденции продления детства и всей продолжительности
жизни. 2 В целом этот взгляд подтверждается современными исследо-
ваниями. Ибо хотя Р. М. Иеркс полагает в результате своих хоро-
шо известных экспериментов во Флориде по поведению обезьян, что
тельство заключается в быстром развитии орудий,
которые в отличие от примитивных топоров (handaxes)
неандертальцев были использованы для создания широ-
кого ассортимента других орудий (зазубренных гарпу-
нов, крючков для рыбной ловли, иголок с ушком и т. д.)
для использования в будущем.
Жизненно важным шагом в развитии человеческого
понимания времени было открытие того, что эту устрем-
ленную вперед перспективу можно рассматривать ретро-
спективно: в течение нашей жизни в нашем уме обра"
зуется некоторый осадок того, что первоначально при-
сутствовало в наших мыслях и чувствах. Постепенное
развитие связной памяти, так же как связной мысли,
вероятно, было тесно связано с переходом от эвокатив-
ной ≪речи≫, направленной в будущее, к дескриптивной
≪речи≫, направленной в прошлое. Это зависело от узна-
вания человеком долго существующих вещей, которым
можно было дать имена, что должно было представлять
в высшей степени трудный шаг.
Гипотеза, согласно которой доисторическое развитие
идеи времени было тесно связано с развитием языка,
подкрепляется тем фактом, что хотя время первоначаль-
но рассматривалось в терминах пространственного во-
ображения, производного от зрения 1, оно в действитель-
ности гораздо более тесно связано со слухом, играющим
принципиальную роль в развитии речи. Фундаменталь-
ным как для времени, так и для речи, особенно для пер-
вобытной речи, является ритм. Ритм представляет собой
повторение, функция которого заключается в закрепле-
нии того, что должно быть выявлено. Более того, в нем
проявляется естественная тенденция к кинестетической
≪данные о заглядывавши назад значительно внушительнее данных;
о заглядывани≫ вперед≫ (.R. М. Ye г k e s, Chimpanzees, Yale, 1943,
p. 150), дети улавливают идею будущего скорее, чем идею прошло-
по (W. Stern, Psychology of, Early Chidhood, Tränst. A. Barwell,
N,ew York, 1S3P, p. 112).
1 Японцы даже утилитаризировали. чувство обоняния, чтобы с
е,го помощью определять время) Часы двухсотлетней давности, пе-
риодически испускающие запах ладана, были недавно обнаружены
историческим факультетом Токийского университета. Маленькие ку-
сочки ладана, вделанные в их верхнюю часть, сжигались один за
другим, и каждый испускал различный аромат и давал возможность
для нюхающего определить соответствующее время (см. ≪The Illustrated
стимуляции самосохранения. Все это можно объяснить
тем, что нервная система сама находится в со-
стоянии ожидания и поэтому готова к соответствующему
разряду в нужный момент. Высоко развитое чувство
ритма дает племени возможность функционировать с
четкостью слаженного механизма как на войне, так и на
охоте.
У первобытного человека интуиция времени обу-
словливалась скорее его чувством ритма, чем идеей не-
прерывной последовательности. Имелось не отчетливое
чувство самого времени, а только некоторые времен-
ные ассоциации, которые разделяли время на интерва-
лы, подобные тактовым чертам в музыке. Оказывается,
что даже с возникновением цивилизации первосте-
пенная важность придается скорее одновременности,
чем последовательности. Определенные религиозные и
жертвенные акты совершались при особых обстоятель-
ствах, часто связанных с определенными фазами Луны
или с солнцестояниями, и только при этих обстоятель-
ствах. Даже в средневековой Европе первые шаги в
развитии механических часов, по-видимому, были вы-
званы скорее потребностью монастырей в точном опре-
делении часа, когда должны были происходить раз-
личные религиозные службы, чем каким-то желанием
регистрировать ход времени.
Действительно, долгое время аспектами времени,
которые имели основное значение для человеческого
ума, были не длительность, направленность и необрати-
мость, а повторяемость и одновременность. Они были
характерными особенностями так называемого ≪мифи-
ческого времени≫. В первобытной мысли мы находим
бесчисленные примеры веры в то, что объект или дей-
ствие ≪реальны≫ только постольку, поскольку они ими-
тируют или повторяют идеальный прототип. Следова-
тельно, мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией,
что при своем первом сознательном осмыслении време-
ни человек инстинктивно пытался превзойти или устра-
нить время'. В частности, каждая ритуальная жертва
1 В недавней статье ≪Происхождение религии≫ (≪The Hibbert
Journal≫, 57, 1959, 349—55) С. Дж. Ф. Брандон утверждает, что
такое стремление первоначально было следствием умственного и
эмоционального напряжения в результате открытия человеком того,
считалась повторением первоначальной божественной
жертвы и совпадала с ней. Как было показано Мирчей
Элиаде на многочисленных примерах', жизнь древнего
человека характеризовалась повторениями архетипных
актов и непрерывной репетицией 'одних и тех же изна-
чальных мифов, так что он стремился жить в непрерыв-
ном настоящем2.
Этот взгляд был подкреплен недавними попытками
истолковать культурные особенности древних цивили-
что каждое живое творение рождается и умирает, и это открытие
интуитивно привело его к попытке ≪перехитрить≫ безжалостный
поток времени при помощи, например, ≪ритуального увековечивания
прошлого≫. Проф. Брандон считает, что религия первоначально про-
тиводействовала человеческому осознанию временного процесса,
≪ужас которого фокусировался в смерти, но облегчался обещанием
новой жизни, выраженным в явлении рождения≫. Для поддержки
этого взгляда он привлекает следующие археологические данные: в
то время как человек верхнего палеолита хоронил умерших и снаб-
жал их оружием, орудиями, орнаментами и даже пищей (ко-
торая, кстати, часто должна была служить поддержкой для жи-
вых), а также стилизованными примитивными фигурками, символи-
зирующими материнство и таким образом обещание новой жизни,
не имеется данных, что он обладал понятием божества (или обна-
руживал какой-либо интерес к небесным явленияем).
2 Этот вывод подтверждается поведением сохранившихся перво-
бытных рас, например австралийских аборигенов. Хотя дети абориге-
нов обнаруживают в целом такие же умственные способности, как и
белые дети, им чрезвычайно трудно сказать о времени по часам.
≪Они будут точно отмечать положение стрелки и циферблата часов
по памяти, но соотнесение часов со временем дня, по-видимому, свя-
зано с умственным пробелом, который некоторые из них ухитряются
перескочить. Причина заключается в том, что в их жизни, в отли-
чие от нашей, не господствует время. Весь их лагерь будет исчезать
ночью и появляться в течение недели; и ученики в школе стремятся
приходить и уходить одним и тем же путем≫ (С. R a i l i n g ,
A Vanishing Race, ≪The Listener≫, 62, 16th July 1959, p. 87).
Конечно, все первобытные люди имеют некоторую идею време-
ни и некоторый метод его счета, обычно основывающийся на астро-
номических наблюдениях. Например, австралийские аборигены бу-
дут фиксировать время для предполагаемого действия, помещая
камень, скажем, в развилину дерева так, чтобы Солнце осветило
его в нужный час. Тем не менее примечательно, что Руссо, который
превозносил ≪благородного дикаря≫, питал отвращение к времени и
часам. Когда он терял свои карманные часы, он благодарил небо
за то, что он больше не будет знать, сколько времени (см. Е. С a ss
Заций. Например, объясняя характерные явления древ-
неегипетской цивилизации —обожествление фараона,
его захоронение в пирамиде, захоронение кошек и со-
бак, мумификация умерших, —Генри Франкфорт от-
верг взгляд Шпенглера, что египетская цивилизация
была воплощением сознательного отношения к буду-
щему, и вместо этого пришел к значительно более, как
я считаю, правдоподобному выводу, что египтяне име-
ли очень слабое историческое чувство или чувство
прошлого и будущего. ≪Ибо они представляли мир су-
щественно статичным и неизменным. Он вышел полно-
стью Готовым из рук творца. Исторические события
были, следовательно, не чем иным, как поверхностны-
ми нарушениями установленного порядка или повто-
ряющимися событиями никогда не изменяющегося зна-
чения. Прошлое и будущее —отнюдь не имеющие са-
мостоятельного интереса —полностью подразумевались
в настоящем; и... обожествление животных и королей,
пирамиды, мумификация, а также несколько других на
вид не связанных друг с другом черт египетской цивили-
зации —ее моральные максимы, формы ее поэзии и про-
зы —все могут быть поняты как результат основного
убеждения, что только неизменяющееся имеет истинное
значение≫ 1.
Наличие высокоразвитых календарей, родословных
и анналов древних цивилизаций не противоречит этому
взгляду.
Как отметил выдающийся французский ассириолог,
≪мы должны признать тот факт, что древние жи-
тели Месопотамии не рассматривали историю в том
же свете, как ее рассматривают, по крайней мере иногда
(intermittently), наши современники. Они интересова-
лись главным образом самими собой, и практически все
время оставались довольными существующим≫2. Даже
для греков вся история сводилась в общем к современ-
ной им истории. Более того, время, регистрируемое их
солнечными, песочными, водяными и т. п. часами, ≪бо-
лее походило на нерегулярное течение реки, чем на
строго проградуированный измерительный стержень≫'.
И если мы наталкиваемся на примеры абстрактных спе-
куляций относительно огромных промежутков (alons)
времени, особенно у древних индусов и майя2, мы на-
ходим, что, несмотря на то что время являлось предме-
том сложнейших вычислений, оно рассматривалось толь-
ко как вечное повторение космического ритма.
В целом в первобытных обществах и в наиболее
древних цивилизациях изменение считалось не непре-
рывным процессом, происходящим во времени, а преры-
вистым и скачкообразным. Принципиальные изменения
в природе рассматривались происходящими внезапно,
но неизбежно в круговороте с определенным ритмом.
Аналогично этому протекание жизни человека пред-
1 Е. К- Leach, Primitive Time-Reckoning, в: A History of
Technology, ed. С. Singer et al., Vol. l, Oxford, 1954, p. 126.
2 Из всех древних людей жрецы майя разработали наиболее
тщательный и точный астрономический календарь и благодаря это-
му получили громадное влияние среди масс. Действительно, скор-
ректированная формула календаря, полученная астрономами-жреца-
ми из Копана в IV и VII столетиях н. э., была даже более точна,
чем наша современная ежегодная коррекция, введенная папой Гри-
горием XIII только в 1582 году. Наша коррекция добавляет за
'Столетие 0,03 дня, тогда как, согласно коррекции древних майя, за
столетие убавлялось 0,02 дня (S. G. M о г 1 е у, The Ancient Maya,
В отличие от греков, в философии которых господствовало
предположение, что идеальным знанием в сущности была геометрия,
идея времени навязчиво преследовала древних майя. Все обелиски
'И алтари были воздвигнуты, чтобы отметить прохождение какого-
либо периода времени, и были посвящены концу периода. Интер-
валы времени изображались в виде ноши, переносимой на спинах
иерархии богов-носильщиков (персонификация чисел, благодаря ко-
торым различались периоды времени —дни, месяцы, годы и т. д.).
Имелись короткие паузы в конце каждого предписанного периода,
когда один бог со своей ношей сменялся другим. Тем не менее
майя никогда не рассматривали идею времени в виде путешествия
носильщика с его грузом. Более того, согласно их пророчествам,
прошлое, настоящее и будущее стремились стать одним. Боги-но-
сильщики, сменяясь, несли время вперед в своем бесконечном путе-
шествии, но в то же самое время события двигались по кругу, что
'отображалось повторяющимися периодами участия каждого бога
:в последовательности носильщиков. Дни, месяцы, годы и т. д. —все
•были сменяющимися членами команды, марширующей сквозь веч-
'ность. Вычислив, какие боги будут маршировать в данный день,
жрецы могли бы определить совместное влияние всех богов и тем
•самым предсказать судьбу человечества (J. Eric, S. T h o m p s o n ,
ставлялось в виде ряда различных периодов, прерываю-
щихся неожиданными кризисами и переменами. Они
внушили les rit'es de passage (обряды прохождения) — ритуальные церемонии, которые, как впервые отметил
ван Геннеп', в разных культурах отличаются только де-
талями, но в сущности являются универсальными.
Действительно, долог был путь от неоднородности
мифологического времени с его особыми святыми дня-
ми и счастливыми и несчастливыми мирскими днями к
однородности физического времени, признаваемой со-
временным цивилизованным человеком.
Тем не менее первобытная идея времени как ритми-
ческого повторения стала основой его деления и в кон-
це концов его измерения. Одним из древнейших и наи-
более широко распространенных сознательных выраже-
ний этой идеи являются мифы о Луне; многие из
наиболее древних цивилизаций, например цивилизация
Ура, основывались на поклонении Луне. Фазы Луны
представляли живой пример вечной повторяемости и
служили более очевидной единицей времени, чем сол-
нечный год. В индоевропейских языках мы также находим,
что большинство слов для обозначения месяца и Луны
происходят от одного и того же корня те, например в ла-
тынимы имеем mensis и metior, ≪to measure≫ (≪измерять≫,
См. также русское слово ≪мера≫. —Прим. перев.). Кро-
ме того, в религии Древнего Египта имя бога, давшего
людям искусство письма и счета, было Тот, бог Луны,
который как размежеватель и измеритель времени был
покровителем точных и непогрешимых измерений.
Таким образом, несмотря на свою ограниченность,
древняя концепция времени имела огромное значение
для развития цивилизации. Растущее освобождение
человеческой мысли от господства непосредственных чув->
ственных впечатлений неизбежно сопровождалось раз-
витием человеческого осмысления времени и человече-
ских представлений о вселенной. В то время как перво-
бытный человек стремился наглядно представить себе
все процессы природы чисто субъективно и рассматри-
вал их как находящиеся во власти произвольных демо-
1 A. v a n Gennep, Les Rites de Passage, Paris, 1909. Анг-
лийский перевод- The Rites of Passage, trans. M. B. Vizedom and
нических сил, на которые можно было повлиять с по-
мощью магии, цивилизованный человек был склонен
все более и более направлять свою мысль к созерцанию
универсального мирового порядка. В этой самой вели-
кой революции в человеческой мысли небесные тела
играли фундаментальную роль. Ими перестали интере-
соваться исключительно с точки зрения их непосред-
ственных физических действий, они стали рассматри-
ваться как неизменные мерила времени, гарантирующие
надлежащую синхронизацию событий. Таким образом,
из первоначального осмысления человеком ритма и
периодичности постепенно возникла абстрактная идея
всемирного однородного времени. Но эта концепция,
как и концепция пространства, не была ясно сформули-
рована в математических терминах до тех пор, пока не
произошла научная революция XVII века 1.