1. ИДЕЯ ВРЕМЕНИ

Несмотря на свою тесную связь с универсальным ми-

ровым порядком, идея времени имеет источником своего

происхождения ум человека. Это ясно понимал Аристо-

тель. Если только душа, или интеллект, способна счи-

тать, то ≪может возникнуть сомнение, будет ли в отсут-

ствие души существовать время или нет?≫1 Он думал,

что без души не было бы .никакого времени, но было бы

только движение, атрибутом которого является время,

если только возможно представить движение, суще-

ствующее без души как своей движущей силы 2. Арис-

тотель <не стал развивать этой мысли, так как Он счи-

тал, что, когда мы исследуем природу и роль времени,

мы ведем себя как существа, обладающие душой, для

которой время представляет тот аспект движения, кото-

рый делает движение измеримым. Более того, по его

мнению, наш ум обязательно должен .подчиняться миро-

вому порядку, который поэтому управляет как нашим

восприятием времени, так и процессом вычисления или

измерения его. Для Аристотеля все движение в конце

концов соотносится с равномерным круговым движе-

1 А р и с т о т е л ь , Физика, кн. IV, 14, стр. 103.

2 В отличие от Демокрита, который считал, что атомы дви-

жутся сами по себе, Аристотель, по-видимому, придерживался бо-

лее анимистической точки зрения, но фактически его идеи были в

высшей степени умозрительны. Его понятие ≪психе≫ (обычно пере-

водимое как ≪душа≫, но не совпадающее с пифагорейским, христиан-

ским или картезианским понятием) означало естественную целепо-

лагающую функцию живого тела. Отношение живого организма

к его ≪психе≫ напоминало отношение флейты к игре на флейте (см.

нием Первого неба, или сферы неподвижных звезд, осу-

ществляющимся в присущее ему время.

В поздней античности анализ Аристотеля был под-

вергнут тщательной критике Плотином и прежде всего

св. Августином, который указал, что если мы рассматри-

ваем движение как измеряемое в терминах времени, а

время —в терминах движения, то мы опасно близко

подходим к кругу в определении. ≪Но так ли я измеряю

его, боже мой, и что в нем я измеряю, сам не знаю≫ '.

Согласно Августину, время и движение надо отличать

друг от друга даже тщательнее, чем это делал Аристо-

тель. В частности, время не должно соотноситься с дви-

жением небесных тел; ибо, если небеса прекратят дви-

гаться, но гончарный круг продолжит крутиться, будет

все же возможно измерять его вращение. Хотя нельзя

утверждать, что каждый оборот составляет день,

можно твердо надеяться, что он некоторым образом ото-

бражает прохождение времени. Аналогично, когда по

требованию Иисуса Навина Солнце остановилось, время

тем не менее продолжалось, ибо ≪даже в том случае,

если тела иногда движутся то скорее, то медленнее, а

иногда остаются в покое, —и тогда время служит нам

для измерения продолжительности не только движения

их, но и покоя... Итак, движение тел не есть время≫ 2.

Не удовлетворившись поэтому, как Аристотель, тес-

ной связью времени с движением, св. Августин обра-

тился к душе, а не к физическому порядку как к конеч-

ному источнику и стандарту времени 3.

3 Идея, что время существует per se (абсолютное время), по-

видимому, не рассматривалась античными мыслителями, кроме сле-

дующих исключений:

(1) Согласно Стратону Лампсакскому, ученику Аристотеля,

≪день, ночь и год не являются ни временем, ни частью времени,

но соответственно светом и тьмою и обращением Солнца и Луны;

на самом деле время представляет величину (quantity), в которой

они существуют≫ (S i m p l i c i t ! s, In Aristotelis Physicorum Libros

Commentaria, ed. H. Diels, Berlin, 1882, 790, 13—5);

(2) Как сообщает автор XII века Ибн Абу Сайд (см. S. P ines,

≪Proc. Amer. Acad. for Jewish Research≫, 24, 1955, III и след.),

Гален считал, что ≪движение не производит для нас время; оно

производит для нас только дни, месяцы и годы. С другой стороны,

время существует per se, а не представляет собой случайное след-

ствие движения≫.

≪Итак в тебе, душа моя, —восклицал Августин,— измеряю я времена≫ '. В своем решении проблемы он

дал один из наиболее проницательных анализов в исто-

рии предмета. Вместо обращения к движению с его про-

странственными ассоциациями он рассматривал чисто

временные явления —скорее слуховые, чем зритель-

ные, —подобно чтению стихов и звучанию голоса. ≪Про-

тяжением краткого слога мы измеряем протяжение слога

долгого... так же определяем меру (spatium) какого-ни-

будь стихотворения мерою стихов, меру стихов —мерою

стоп, меру стоп —мерою слогов и протяжение долгих

слогов —протяжением слогов коротких. Но при этом мы

имеем в виду не пространство страниц, на которых все

это помещается (ибо это значило бы измерять место, а

не время), а прохождение чрез живой голос произноси-

мых слов≫. Тем не менее мы все же не получаем фунда-

ментальной единицы или шкалы времени, ≪ибо и на ко-

роткий стих можно употребить более времени, когда

станем произносить его медленнее, нежели на стих длин-

ный, когда произносим его скорее≫2. Однако это рас-

смотрение подсказало ему, что ≪время есть действитель-

но какое-то протяжение. Но в чем заключается это

протяжение и где оно находится, не постигаю, если

только оно не есть неотъемлемое представление ума на-

шего≫ 3. Затем Августин рассмотрел проблему измерения

времени при помощи голоса, произносящего отдельный

звук, и столкнулся с характерной головоломкой, касаю-

щейся противоречащих с первого взгляда друг другу

понятий последовательности и длительности. Ясно, что

мы не можем измерять занимаемое звуком время ни до

произнесения звука, ни после, ибо тогда звук отсут-

ствует. Можем ли мы тогда измерять это время в тот

период, когда звук звучит? Августин указывает, что это

будет невозможно, поскольку считается, что настоящее

воистину моментально и не обладает длительностью.

Поэтому любой промежуток времени, каким бы корот-

ким он ни был, обязательно каким-то образом связан

или с прошлым, или с будущим. Таким образом, св. Ав-

густин пришел к выводу, что мы можем измерять время

только в том случае, если ум способен сохранять в себе

отпечатки вещей в той последовательности, в какой они

появлялись, даже после того, как они исчезнут. ≪В тебе,

душа моя, измеряю я времена; и когда измеряю их, то

измеряю не самые предметы, которые проходили и про-

шли уже безвозвратно, а те впечатления, которые они

произвели на тебя: когда сами предметы прошли и не

стало их, впечатления остались в тебе, и их-то я изме*

ряю, как присущие мне образы, измеряя времена. Если

же не так, если и это неверно; то или времена имеют

самобытное существование, или я не времена измеряю≫ '.

Хотя св. Августин не смог объяснить, как ум может слу-

жить точным хронометром внешнего порядка физических

событий, его надо считать великим пионером изучения

внутреннего времени.

Вслед за опубликованием ≪Начал≫ Ньютона фило-

софы-эмпирики Локк, Беркли и Юм рассматривали про-

исхождение понятия времени и признавали, что оно пред-

ставляло собой последовательность идей в уме, но они

также не смогли объяснить, как эта последовательность

соотносится с физическим временем. Беркли жаловался,

что ≪каждый раз, когда я пытался составить простую

идею времени с отвлечением от последовательности идей

в моем духе, которое протекает единообразно и сопри-

частно всему сущему, я терялся и путался в безысход-

ных затруднениях≫. Он полагал, что ≪продолжитель-

ность некоторого конечного духа должна быть опре-

деляема по количеству идей или действий, которые

следуют друг за другом в этом духе≫2. Однако Беркли не

1 А в г у с т и н , цит. соч., кн. XI, гл. 27.

2 Д ж. Б е р к л и , Трактат о началах человеческого знания, пер.

Е. Ф. Дебольской, СПб., 1905, стр. 132—33. Беркли обязан этой

мыслью Локку, но ее можно проследить еще у Гоббса. Возражение

против нее с точки зрения здравого смысла было ясно сформулиро-

вано современником и критиком Юма Томасом Рейдом ( T h o m a s

R e i d , Essays on the Intellectual Powers of Man, Edinburgh, 1785,

p. 329; в сокращенном издании A. D. Woozley, London, 1941,

p. 210): ≪Я более склонен думать, что истинно совсем обратное.

Когда человек страдает от боли или ожидания, он едва ли может

думать о чем-нибудь другом, кроме своего страдания; и чем больше

его ум занят этим исключительным предметом, тем более длинным

кажется время. С другой стороны, когда он развлекается веселой

музыкой, живой беседой и свежей остротой, имеет место, по-види-

мому, очень быстрая последовательность идей, но время кажется

очень коротким≫.

обратил внимания на проблемы однородности и универ-

сальности времени, и в ≪Первом диалоге между Гиласом

и Филонусом≫ Филонус предполагает, что идеи могут

следовать друг за другом в два раза быстрее в одном

уме, чем в другом'. Независимо от того, прав или не-

прав Завирский, выражающий недовольство тем, что

≪Беркли, по-видимому, отверг не только абсолютное время

Ньютона, но также время в обычном смысле≫2, нет со-

мнения, что ни Беркли, ни Юм не смогли дать какого-

либо объяснения различию, которое мы делаем между

временным порядком наших идей и временным" поряд-

ком внешних объектов, который мы претендуем познать

с помощью идей.

Особое внимание на этот важнейший момент обратил

Кант. Он полагал, что время является формой ≪интуи-

ции≫, соответствующей нашему внутреннему чувству, так

что мы только представляем себе, будто состояния на-

шего ума при самонаблюдении находятся во времени, но

на самом деле они не лежат во времени. Хотя Кант счи-

тал, что все знание начинается с опыта, он не рассматри-

вал понятие времени (или пространства) как выведен-

ное из опыта. ≪Время не есть эмпирическое понятие,

отвлекаемое от какого-либо опыта. В самом деле, суще-

ствование или последовательность даже не входили бы

в состав восприятия, если бы в основе не лежало

a priori представление времени. Только при этом усло-

вии можно представить себе, что события существуют в

одно и то же время (вместе) или в различное время

(последовательно)≫3. Хотя Кант был горячим последо-

вателем Ньютона, он отрицал, что время представляет

какую-либо абсолютную реальность. По мнению Канта,

понятие времени ≪заключено не в объектах, но только

в субъекте, который воображает объекты≫. Другими

словами, время (как и пространство), по существу,

имеет отношение к деятельности ума, а не к вещам в

себ% Но несмотря на то что время представляет только

промежуточное условие явления внешних объектов (ко-

торые мы представляем также существующими в про-

странстве), оно является также непосредственным усло-

вием того нашего внутреннего чувства, благодаря кото-

рому мы представляем себя существующими только во

времени.